Легко ли быть банкротом? История ставропольца, который остался ни с чем

Кредиты на самое необходимое в Ставропольском крае берут едва ли не чаще, чем в остальных регионах России. Потребкредитование выросло в регионе за последний год на 14%. Это самые опасные кредиты, которые чаще всего загоняют в долговую яму.

В случае, если долгов становится больше, чем доходов, у россиян появилась возможность объявить себя банкротом. Подробно процедура описана на сайте правительственного проекта о финансовой грамотности.

Как на практике происходит банкротство физлиц

Инженер-электроник Сергей Ковешников задолжал сразу двум крупнейшим банкам около 1,5 миллиона рублей. Такую сумму ему пришлось бы выплачивать, если бы не решился объявить себя банкротом. Из этих денег он потратил, по его подсчетам, всего около 400 тысяч рублей, остальное — процентные ставки и пени за просрочку.

Первый кредит он взял еще в 2011 году. Если бы не семья, признается Ковешников, ни за что бы не рискнул одалживать деньги у банка.

«Мне хотелось, конечно, чтобы не было проблем у семьи. Хотелось все быстро получить. И вроде все получалось, если бы не этот кризис», — объясняет Ковешников.

С кризиса 2014 года, по словам Ковешникова, и началась его личная финансовая трагедия. Когда курс доллара подскочил, на предприятии, где он работает, начались проблемы, потому что сырье закупали за рубежом (название предприятия Ковешников попросил не указывать, опасаясь за свою карьеру). Одновременно на мировом рынке обвалились цены на продукцию, которую производит это предприятие. Зарплаты сотрудникам в результате сократили вдвое, отметил собеседник.

Чтобы не допустить просрочки, рассказывает Ковешников, сразу обратился в банки, где были оформлены кредиты. Если в Сбербанке ему пошли на встречу, отложив сроки оплаты кредита, то в ВТБ наотрез отказали в реструктуризации.

«Банк растягивает сроки и действительно получается легче. Но в ВТБ рогом уперлись, сказали: “Платите как хотите”. Они даже предлагали мне не платить, мол, через два месяца к вам обратятся сами работники банка, потому что у вас проблемы», — отметил Ковешников.

Банкротство предложили юристы. Решиться на эту процедуру, по его словам, было несложно. «Мне хватило двух дней, чтобы принять решение. Мне описали ситуацию, я почитал законы, сам все просчитал, поэтому долго не думал. Процедуру банкротства тогда только ввели, еще не было наработанной практики. Рассчитывал, что пока еще непонятно как будет работать закон, можно было, грубо говоря, на льготных условиях пройти», — объяснил свое решение Ковешников.

Закон о банкротстве вступил в силу с 1 октября 2015 года. Документы на банкротство Ковешников подал уже через месяц, одним из первых в крае. По совету юристов он совсем перестал оплачивать кредиты. «Жестко сказали, что перестаем платить все кредиты. Судьи этого не понимают, если оплачиваешь кредиты выборочно и еще рассчитываешь на списание долгов. Финансовые обязательства едины. Неважно, что у тебя пять кредитов в двух банках. Они собираются воедино и разговор ведется с Центробанком», — пояснил собеседник.

За должником следят не только коллекторы

Уже через неделю после первой просрочки начались назойливые звонки из службы безопасности банка.

«Началось психологическое давление. По 5-6 раз в день звонили. Поначалу было морально сложно, потому что не знал, как с ними говорить. Но когда я обратился в юридическую фирму, там мне рассказали, как общаться с сотрудниками банка, потом с коллекторами. Когда даешь им отпор, даешь понять, что ты знаешь свои права, становится проще с ними разговаривать», — рассказывает Ковешников.

По его словам, скрыть финансовые проблемы от коллег и начальства из-за частых звонков было невозможно, и на работе, как могли, поддерживали. Но служба безопасности предприятия, на котором он работает, начала более пристально к нему присматриваться.

«На предприятии есть коммерческие секреты. Поэтому очень часто служба безопасности проверяет сотрудников, которые находятся в группе риска. Логика такая: если у меня проблемы, значит, я готов продать какую-то информацию. Видимо, следили за мной. Ощутимо было, что я нахожусь под пристальным вниманием», — вспоминает Ковешников.

К банкротству он подготовился. Рассказывает, что заранее продал машину знакомому, чтобы потом ее выкупить. На работе попросил не повышать ему зарплату и не начислять никаких премий, чтобы судья вдруг не посчитал, что ситуация у должника налаживается, и признавать его банкротом пока рано. Повезло, радуется Ковешников, что в собственности у него оставалась только половина домовладения.

«Вторая половина дома оформлена на брата. Мы собирались ее переписать на меня, но не успели этого сделать до начала процедуры банкротства. И хорошо, что не успели, потому что часть дома, оказалось, невозможно реализовать с аукциона, поэтому последнее жилье у меня не отобрали», — пояснил собеседник.

Процедура банкротства заняла больше года. Сначала Ковешников дожидался трехмесячной просрочки, после которой, по закону, можно заявить о банкротстве. Суд начал рассматривать его дело в апреле 2016 года. И только в июне выдал решение о продаже имущества должника, хотя на тот момент, кроме бытовой утвари, у него в собственности не было уже ничего. Лишь в конце апреля 2017 года арбитражный суд Ставропольского края, наконец, освободил Ковешникова от всех финансовых обязательств.

Процедура банкротства, по подсчетам Ковешникова, обошлась ему примерно в 200 тысяч рублей, с учетом оплаты услуг юристов и определенных законом процедур. Кроме того, банкротство стоило ему семьи. Гражданская жена, узнав, что муж собирается стать банкротом, решила с ним расстаться. Сейчас Ковешников живет в той самой половине дома, которую у него чудом не отобрали, и постепенно возвращается к нормальной жизни.

«Сейчас я живу один и не нуждаюсь в кредитах. А после этой истории вообще ни под каким предлогом не соглашусь взять кредит. Тем более в следующий раз, если я снова возьму кредит и не смогу его выплатить, думаю, это будет расцениваться как мошенничество, а мне совсем не хочется иметь проблемы с законом», — рассказывает Ковешников.

Несмотря на свежее решение о банкротстве, банки не теряют к нему интереса. Банк «Юникредит», в котором у него оформлен новый зарплатный проект, на днях предложил взять новый кредит в 1,2 миллиона рублей.

Кто виноват в накоплении долгов?

«Многие заемщики не знают, что закон позволяет выдавать кредит в случае, если выплаты составляют не более 50% от ежемесячного дохода. Банковские менеджеры по продажам кредитных продуктов пользуются низкой юридической грамотностью населения», — считает руководитель филиала ООО «Кредитный юрист» в Ставрополе Людмила Семенякина.

Банковские служащие, по ее словам, гонятся за выполнением плана и большими премиями, поэтому прикладывают все усилия, чтобы одобрить кредит, несмотря на закредитованность клиента в других банках. Жертвами жадных кредитных менеджеров становятся даже пенсионеры, отмечает Семенякина. С другой стороны, заемщики, по ее словам, тоже не всегда объективно оценивают регулярность своих доходов.

А когда накапливается просрочка, банки редко готовы помочь своим клиентам реструктуризацией или временной отсрочкой, рассказывает Семенякина. В результате многие заемщики вынуждены обращаться в суд. «Суды переполнены исками заемщиков, которые по тем или иным причинам не могут оплачивать кредиты. В основном потому, что банки на встречу клиентам не идут. Поэтому разбирательства по поводу смягчения условий выплаты кредита длятся в среднем от полугода до года», — объясняет она.

Реструктуризация и рефинансирование кредита предусмотрены законом. В первом случае банк может изменить сроки кредитных выплат. Во втором случае банк выдает новый кредит на погашение старого. Но такой вариант банки чаще предлагают уже состоявшимся должникам, которые просрочили выплаты по кредитам, потому что им проще навязать повышенные ставки и растянуть сроки погашения кредита. «Конечно, клиенту это невыгодно, его таким образом затягивают в еще большую задолженность на долгие годы», — поясняет Семенякина.

Более того, практически все банки (за исключением Сбербанка, ВТБ-24 и Газпромбанка) пользуются услугами коллекторских агентств, которые откровенно угрожают заемщикам. И даже новый закон, регламентирующий работу коллекторов, не смог исправить ситуацию, отмечает Семенякина. Наиболее агрессивно, по ее словам, ведут себя коллекторы, к которым обращаются микрофинансовые организации.

«Служба безопасности банка сначала вытягивает из клиента хоть какую-нибудь выплату, угрожая тем, что иначе передадут долг коллекторам. Причем даже служба безопасности, по рассказам людей, может угрожать: “Мы приедем, мы вывезем ваше имущество”. Они приходят на работу. А от коллекторов вообще бывают такие угрозы: “Осторожнее ходите по улицам”», — рассказывает Семенякина.

Единственным законным способом списать долги остается относительно новая процедура банкротства физических лиц. Однако объявить себя банкротом соглашаются очень немногие. Для одних — это просто «стыдно», для других слишком дорого. «Минимальная стоимость оформления банкротства начинается от 60 тысяч рублей. Зачастую у банкротов нет вообще практически ничего, а им еще нужно оплачивать госпошлину, услуги финансового управляющего, не дешевые публикации по процедуре банкротства», — отмечает Семенякина.

Она считает, что закон о банкротстве физлиц нужно изменять, потому что его основные принципы просто скопированы из давно существующей нормы о банкротстве бизнеса. И главная его проблема как раз в непосильных тарифах на процедуру банкротства.

«Потому что цель закона по банкротству физических лиц — освободить гражданина от непосильных долгов и дать обществу нормального гражданина и в финансовом, и в психологическом аспекте, чтобы он мог спокойно работать, платить налоги и тратить заработанные деньги на собственные нужды, повышая товарооборот в стране», — считает Семенякина.