Кровь, слезы и бинты: ставропольские медики оттачивали навыки оказания помощи при ЧС
С утра к 4-й городской больнице Ставрополя стали подтягиваться кареты скорой помощи. Одна за другой выгружались каталки с пострадавшими, скрипели по кафелю колеса, заглушаемые медицинскими терминами о низкой сатурации, коме 1 и 2 степени, внутреннем кровотечении, сочетанной травме.
Причем ощущение беды нагнетало и то, что на носилках лежали не манекены, а загримированные добровольцы — стонущие, жалующиеся на головокружение, в порванной одежде, с разводами «крови», подключенные к ИВЛ. В общем, картинка — реальнее не придумаешь. Поэтому и среди посетителей больницы стали раздаваться шепотки, мол, где авария-то произошла и «кого из чиновников привезли, что народу столько набежало?».
Пришлось успокаивать ставропольцев. Дескать, не драма на их глазах разыгрывается, а специальные учения врачей и бригад скорой медицинской помощи проходят, где стороны отрабатывают алгоритм работы при массовом поступлении пострадавших после ЧС. И делают это не первый раз.
Как отмечает главврач станции скорой медицинской помощи Антон Фарсиянц, на Ставрополье ежегодно проходит до 25 подобных мероприятий, и для каждого готовится своя легенда, максимально приближенная к реалиям. В этот раз массовому поступлению пострадавших предшествовал якобы взрыв бытового газа в общественном месте. История вполне правдоподобная для жизни, и поэтому было крайне важно, чтобы то самое правило «золотого часа» при оказании помощи тяжелым пациентам не было нарушено.
Впрочем, справились медики с десятью «пострадавшими» гораздо оперативнее — за 25 минут.
«Учитывая, что в Ставрополе располагается травмоцентр первого уровня, за десять лет его функционирования мы сталкиваемся с подобными ситуациями часто. Не каждый день, но по статистике массовые поступления пострадавших количеством от пяти человек у нас бывают 2-3 раза в год. Антирекорд — 18 человек в течение получаса. С такими последствиями ДТП мы столкнулись в прошлом году», — рассказывает заведующий операционным отделением для противошоковых мероприятий в 4-й больнице Алексей Коваленко.
Причем разговор идет в «полевых» условиях и постоянно прерывается на медицинскую сортировку поступающих «больных» на три категории: «красную», желтую» и «зеленую». По словам хирурга, цветовая категория распределения пострадавших при катастрофах зависит от тяжести состояния больных и необходимого комплекса лечебных манипуляций. Самая опасная — красная категория. Поскольку к ней относятся пациенты в крайне тяжелом состоянии, а также с внутрибрюшными и наружными кровотечениями. То есть те люди, кому помощь нужна незамедлительно, здесь и сейчас. Например, как жалующейся на «резкую боль в животе» Вике.
«Готовьте операционную №2, туда же зовите лаборантов для забора анализов», — «дирижирует» медперсоналом Коваленко, не позволяя рабочей суматохе превратиться в хаос.
На изумленное «а как же анализы?», хирург поясняет, что в экстренном случае они будут минимальными.
«Тяжелые пациенты у нас госпитализируются в реанимационное отделение, минуя приемный покой. Все лечебно-диагностические мероприятия выполняются на месте, одновременно со спасением жизни», — наш собеседник поясняет, куда и почему увозят девушку.
Двери же приемного отделения снова распахнуты настежь. И перед хирургами — очередная «пострадавшая» с инородным телом в руке и артериальным кровотечением из плеча. Она в сознании, все помнит, но нужно исключить травмы, опасные для здоровья и жизни. Поэтому ее относят к «желтой» категории пациентов и отправляют «во вторую операционную бригаду, где работают сосудистые хирурги». Туда же отправляется и «неизвестное лицо» с перебинтованной головой и подозрением на черепно-мозговую травму. «Компьютерную томографию мозга в первую очередь», — напоминает коллегам хирург.
И снова вокруг стоны, плач. Не мешает ли неприкрытое человеческое горе работе?
«На то мы и врачи, чтобы работать в разных условиях и под воздействием разных эмоциональных факторов», — признается наш собеседник.
«Я не чувствую ног», — жалуется в это время другой «пострадавший» Михаил. Пока медики констатируют: угрозы жизни и здоровью нет, значит, пациент из «зеленой категории». И помощь обязательно придет, но после того, как будут стабилизированы люди с более тяжелыми травмами. Согласна подождать и поступившая «с ожогами» Алена.
«Но почему не обработаны раны? Где антисептическая повязка»? — журит коллег Алексей Коваленко, напоминая, что при ЧП не может быть мелочей. Как и не может быть легких и простых случаев. Излишняя самоуверенностью всегда чревата ошибкой. А вот везунчики, родившиеся в рубашке, встречаются.
«У нас был случай, когда мужчина выпал из десятого этажа и отделался лишь ушибом мягких тканей», — улыбается хирург, мечтающий о том, чтобы не пациента везли к технологиям, а технологии доставляли к месту ЧС. Над чем сейчас и работает медицина, но пока в полном объеме достичь не удалось.
А, следовательно, быстрей и еще быстрей, чтобы через 30 минут констатировать — успели. Все больные размещены, распределены в зависимости от тяжести состоянии, а маршрутизация составлена таким образом, чтобы не создавать «аншлаг» и «пробки» возле кабинетов.
«Уже в ближайшее время картина прояснится и по каждому поступившему будет определена врачебная тактика», — переводит дух Алексей Коваленко и признается, что доволен результатом учений. Ведь это еще и экзамен для самих себя, чтобы вовремя выявить огрехи в подготовке и отработать их до того момента, когда помощь понадобится в реальности.
«Сегодня мы увидели, что у нас отлажен механизм взаимодействия бригад скорой помощи, реанимации и врачей медучреждений. Поэтому от момента получения травмы до момента оказания специализированной и высокотехнологичной медицинской помощи проходит не так много времени. Мы успели за 25 минут», — комментирует учения и Антон Фарсиянц, отмечая, что работа будет продолжаться и дальше.
Ведь каждая минута при ЧС на весь золота: за каждой из них стоят человеческие жизни.