«Вшиваем в одежду молитвы»: как волонтеры из Ставрополья помогают армии и беженцам

«Стояла на коленях и молила мужа остаться»

Подходя к кафе, где мы договорились о встрече с активистами общественного проекта «Жить», ловлю иностранную речь. Хотя как иностранную? Говорят-то волонтеры на русском, но «Оксфорд», «стропы», «тепловизоры», «буржуйки» — не та лексика, которую используешь в повседневном обиходе.

Впрочем, до нынешней осени чуждыми эти определения были и для жительницы Михайловска Татьяны Илларионовой, пока повестки не стали приходить близким и знакомым. Например, десантнику-соседу, у которого летом родился третий ребенок, а в октябре раздался звонок с требованием явиться в военкомат.

 «Жена на коленях умоляла его взять отсрочку, которую давали. Мол, одумайся, куда? У нас трое детей. А он каждый год 2 августа сине-зеленый флаг на калитку вешал с девизом десантников "Никто кроме нас”. Вот и в этот раз сказал, что пришло время за слова отвечать», — рассказывает Татьяна, у которого тогда вместе с гордостью за таких ребят родилось желание помочь.

А дальше — как у всех неравнодушных людей. Поиск групп единомышленников в соцсетях, переписка с бойцами о необходимых вещах и вместо витиеватых узоров на тортах опытный кондитер строчит идеально ровные строчки на будущих пятиточечниках.

 «Те же балаклавы, пятиточечники сейчас проще сшить самим, чем тратить время и деньги на их поиск и покупку. Цены выросли в разы на все, что касается СВО. Особенно на ткань, идущую на пошив военной формы и аксессуаров. И, несмотря на дороговизну, на складах не сыщешь нужных расцветок: хаки, оливы, мультикап. Недавно смотрели флис на балаклавы для ребят. Запросили у поставщика предложение — присылает ассортимент в яркий цветочек. Но вот как-то мы усомнились, что наши ребята оценят розовый гламур», — присоединяется к беседе и организатор проекта «Жить» Татьяна Гаврилова.

«Они выходили грязные, голодные, задымленные…»

К слову, де-юре «Жить» — молодая организация. Однако именно эти люди пачками шили и бесплатно раздавали медицинские маски, когда пандемия коронавируса охватила Ставрополье, на своих машинах возили врачей к больным. И именно они устремились в марте в Ростовскую область на контрольно-пропускной пункт в село Весело-Вознесенка, когда туда стали поступать беженцы.

«Первыми перешли границу жители Мариуполя. Все с подвалов, грязные, задымленные, голодные и настороженные. Процентов 80 из них ожидали какого-то подвоха. Ведь на украинском телевидении шла агрессивная пропаганда против России, когда им рассказывали, что тут забирают документы и чуть ли не второй Освенцим устроен. Вот так первое время и стояли. Они смотрели на нас, а мы на них, и не могли понять, что происходит, почему они нас так боятся», — вспоминает еще одна наша собеседница Елена Афонина.

Но лед в их глазах растаял, когда эти «оккупанты» бросились обнимать и целовать вновь пересекших границу людей, мыть ноги старикам, приносить сладости детям, развозить на своих машинах по регионам, там решать проблемы с размещением, оформлением документов, устройством детей в школы и садики.

«Давай поиграем, пока нас не убило»

«Тогда еще не было госпрограммы и отлаженного государством алгоритма действий. Все вместе с чиновниками мы делали на ощупь. Чтобы собрать тот же пакет документов, приходилось отстаивать длинные очереди. И вся эта нагрузка легла на волонтеров. Ведь никто не был готов к тому, что жизнь вот так резко изменится. Ни наша страна, ни мы, и уж тем более ни те растерянные люди, оказавшиеся в чужой стране с украинским паспортом на руках», — рассказывают наши собеседницы. Тогда они нередко слышали от не ожидавших такого теплого приема беженцев: «Зачем вам это и мы со своею бедой?».

Может, потому, что беда не такая уж и чужая? Поэтому и откликнулась вся страна, невзирая на возраст, статус, место проживания. «Февраль 2022 изменил нас всех», — признаются волонтеры.

«У меня до сих пор перед глазами картина стоит, как захожу в ПВР, а там 19-летний студент из Краснодара стоит на коленях перед щупленькой 80-летней бабулечкой и ногти ей стрижет», — улыбается Елена. А после вспоминает и трехлетнюю кроху, зашедшую с отцом на склад и застывшую в изумлении.

«Она ведь даже не куклу увидела, а горшок! Обычный детский горшок. Вот этот тихое: “Папочка, смотри, там горшок стоит” — даже не знаю, сколько раз потом заставляло ночью вскакивать. Малышка на него как на трон садилась», — рассказывает наша собеседница о том, почему добровольчество затягивает.

«С этой проблемой сталкиваюсь после каждой поездки, когда сложно перестроить свои внутренние файлы и думать о покупке нового дивана, походе в ресторан, когда только вчера ты слышал разговор двух мальчишек. Когда один толкает другого и предлагает: «Пойдем, поиграем, пока нас не убило?». Вот такое испоганенное детство. И когда в различных соцсетях раздаются возгласы, «зачем возите гуманитарную помощь на Донбасс», жаль, что не все видели этих людей, не разговаривали с ними», — рассказывает Татьяна Гаврилова еще об одном направлении работы благотворительного проекта «Жить».

«Уезжаем тихо, приезжаем громко»

«Что возим? Продукты, медикаменты, одежду. Сейчас вот собираем обогреватели, газовые горелки, плиты, одеяла, чтобы люди в разрушенном городе хоть как-то пережили наступающие холода», — рассказывают активистки. Каждая подобная поездка всегда готовится в строжайшей секретности. Нередко им тоже «прилетает» от украинских националистов, когда соцсети завалены угрозами в адрес близких и детей.

 «Пишут стандартное: что убьют, чтобы не лезли со своей помощью к ним в их страну, что разберутся сами. И нет, не боимся. Но и неоправданно рисковать нет смысла. Поэтому каждая поездка готовится в строжайшей секретности. Только очень узкий круг людей знает, когда и куда мы выезжаем, скрываем информацию, и когда находимся там. Мы предполагаем, что могут быть совершены диверсии против нас, поэтому и самом Мариуполе долго на одном месте не стоим, и каждый раз проверяем машине на растяжки. В общем, уезжаем тихо, возвращаемся громко, когда публикуем денежные отчеты о потраченных средствах, фото и видео после поездки», — рассказывает Татьяна Гаврилова.

На задание с чемоданом не ходят

К слову сейчас, они впервые собираются и к нашим военнослужащим. Если раньше передавали посылки через проверенных лиц, теперь  волонтеры решили навестить ребят самостоятельно. Почему и работа в штабе не утихает ни на минуту. Берцы, тепловизоры, пятиточечники, беспилотники, термобелье, носки, шапки, рюкзаки, балаклавы — все это закупается и шьется в промышленных масштабах. Потому что в таких же масштабах «горит» на ребятах. Как насчет армии, которая всем обеспечит, и у нее все есть?

 «Наши бойцы в зону СВО не на увеселительную прогулку поехали. Выходя из части на задание, их задача зачастую заключается в том, чтобы прорваться или удержать оборону. Три недели в этой канаве спят, едят без возможности переодеться. Поэтому неудивительно, что одежда от столь интенсивной носки изнашивается, а обувь истаптывается. На задание с чемоданами не ходят и порошок для стирки в рюкзак не кладут. Банально там негде и некогда постираться. Проще выкинуть то же грязное белье и носки, сменив на новое», — объясняют волонтеры, которым сейчас очень нужны «свободные руки». Бабушки, женщины, девочки — все, кто умеет вязать и готов этим заняться на благотворительных началах. Пряжа уже есть. Как и готовы малюсенькие молитвы, которые волонтеры намерены вшивать в каждое изделие. 

«В разговоре с одним из бойцов о том, что им привезти, вскользь прозвучала мысль, что, когда находишься в окопе на линии соприкосновения с фронтом, а кругом все бомбит и летит, и ты не понимаешь, сколько тебе осталось, очень хочется помолиться. Но не знаешь как. Почему и решили вкладывать такие обереги во здравие», — делится Татьяна Гаврилова и говорит, что они будут рады любой помощи по любому направлению.

«Ведь это так важно, чтобы и ребята, и беженцы, и кто остался на Украине, чувствовали поддержку простых людей, что мы единый народ и друг за друга горой», — подытоживают наши собеседницы.