Сколько стоит правда на Ставрополье?

Вопрос экономии

Проверка на детекторе лжи (полиграфе) в Ставропольском крае может стоить от 2,5 тысячи до 50-100 тысяч рублей. Такие прайсы опубликованы на сайтах немногочисленных агентств, которые предлагают свои услуги в регионе.

Однако любые затраты на полиграфолога, как правило, окупаются. Например, это может помочь сразу найти подходящего специалиста. Показательный случай приводит член Ассоциации судебных экспертов, полиграфолог Петр Пронько. Три года местное сельхозпредприятие несло убытки, пока не удавалось найти порядочного директора в новый филиал на Кавминводах.

«Одного выбрали, на постоянку оформили. И началось: пьянки в коллективе, толку нет. Давай увольнять. Вместо развития бизнеса пришлось решать эту новую проблему. Не так это просто уволить человека с постоянной работы. Надо накатать 3 выговора, пройти через суды. Кое-как уволили за полтора года. Естественно, офис не работает, одни убытки. Следующего приняли по рекомендации: опытный, местный, крутой. У него склад обворовали один раз, потом недостача обнаружилась. Выяснилось, что он с бандитами связан», — вспоминает Пронько. Только пройдя все эти испытания был приглашен полиграфолог, который из четырех кандидатов на данную работу отобрал самого подходящего.

Полиграфолог, по его словам, может определить профессиональные качества человека и сразу отсеять подозрительных или просто неподходящих кандидатов.

«Полиграфолог вам все расскажет про этих кандидатов: этот с бандитами, этот с наркотой связан, кого выгнали с прошлой работы за воровство. Поэтому даже тому же ИП выгоднее заплатить 50 тысяч за проведение проверки 9-10 кандитатов и получить эффективный результат, чем потратить полтора года и 1,5 миллиона денег потерять», — рассказал собеседник агентства.

С такими демократичными ценами полиграф стал доступен в самых разных сферах. Он выделяет три источника заказов. Рядовые граждане, которые решают таким образом семейные дела, вплоть до проверки супругов на верность. Предприниматели, которые тестируют кандидатов на работу, планово проверяют действующий персонал, или проводят служебные разбирательства по фактам воровоства, утечки корпоративной информации и т.д. И крупные предприятия или даже госструктуры.

В последние годы кандидаты в силовые структуры правоохранительные органы и спецслужбы (ФСБ, МВД, прокуратуру, МЧС, Росгвардию ОФСИН) по внутриведомственным приказам обязательно проходят полиграф перед приемом на работу. Как правило, кандидатов проверяют штатные полиграфологи.

Штатных специалистов, по информации экспертов, держит Роснефть, ресурсоснабжающие компании, банки (например, Сбербанк), большинство сетевых магазинов: «Лента», «Магнит», «Ашан».

Нет контроля

Дороже всего услуги полиграфолога обходятся на суде. Здесь специалист проводит больше времени и заполняет больше бумаг, чем обычно. Хотя результаты проверки на детекторе лжи не больше чем аргумент в пользу или против обвинения, они не могут стать доказательством на суде.

Допуск к судебной экспертизе — своеобразный знак качества специалиста. Для участия в судебных процессах полиграфологи обязаны пройти квалификационный экзамен перед вступлением в Ассоциацию судебных экспертов и ежегодно проходят переаттестацию, рассказывает Пронько.

Сам он прошел длинный путь в 30 лет прежде, чем стать профессионалом — сначала работа органах, потом профильное обучение. Большая же часть специалистов, по его словам, не получает достаточной подготовки, потому что никаких профессиональных стандартов в этой сфере не существует.

Другая проблема — собственные полиграфологи при крупных предприятиях и корпорациях. По мнению Пронько, должность штатного полиграфолога нарушает главный принцип этой работы — непредвзятость специалиста.

«Полиграфолог должен быть приглашенный, и никаким образом не участвовать в деятельности предприятия, с которым он работает. Он должен прийти, получить вопросы, дать ответы, собраться и уйти. Тогда получится чистая, правильная работа. Иначе есть риск попасть в зависимость от мнения заказчика в лице руководителя и незаметно для себя превратиться в “карманного специалиста”. Там есть начальник, а он — подчиненный. Это уже исключает непредвзятость. Человек приходит в подчинение и должен отрабатывать так, как ему скажут», — пояснил собеседник агентства.

Самостоятельность полиграфолога влияет на результаты работы. Изучение отдельных случаев может продолжаться от 2 часов до 2 дней. Только при относительной независимости эксперта можно провести адекватное разбирательство сложных случаев, считает Пронько.

В пример он приводит случай, когда в одной из фирм были недовольны нулевым результатом работы. Руководство отправило пройти полиграф 8 сотрудников, которых подозревали в утечке служебной информации. Все они оказались непричастны.

«Штатного полиграфолога могут попытаться заставить найти мальчика для битья. На независимого полиграфолога у заказчика нет реальных рычагов давления. Я написал свое заключение. Мне говорят: “Вы же работали, вы же оплату получили”. Я им объясняю, что среди лиц, прошедших тестирование, нет причастных», — рассказывает Пронько.

Только после общей проверки персонала выяснилось, что утечку допустил работник подрядной организации, у которого был доступ к служебной информации.

Достоверность результата во многом зависит от человека, который считывает показатели. Если полиграф обмануть можно, то полиграфолога нет. Специалист заметит, если человек пытается обмануть датчики. При должном упорстве и внимательности специалиста, по словам Пронько, правду удается выяснить в 96% случаев. Иногда для этого приходится менять тактику, повторять тестирование.

«Меня приглашали для служебного разбирательства по поводу пропажи в банке $2,5 миллиона. Когда тестировали на полиграфе, видно было, что двое айтишников странно себя ведут. Были признаки, что один из них под медикаментозными средствами. Техника ничего не зафиксировала. Распрощались. А через три дня заявляемся на работу, выдергиваем его на тестирование и выясняем, что человек причастен», — вспоминает Пронько.

Дела семейные

В частных разбирательствах установить правду, как правило, оказывается проще. Масштабы проблемы обычно меньше, количество участников тоже невелико. Показательный случай Пронько приводит из жизни зажиточной семьи, у которой были проблемы с подбором домработницы.

«Одну приняли, ей понравилась какая-то дорогая коллекция виски, она отопьет из бутылки и чая туда нальет. С другой домработницей вещи стали пропадать. Раз в три месяца меняли домработниц», — вспоминает полиграфолог.

Отбор кандидаток с помощью детектора лжи помог сразу решить ситуацию. Выбранная домработница, по словам Пронько, работает у заказчика уже больше трех лет.

«Привели четырех кандидаток. Две точно были зависимые — у одной наркотическая зависимость, у другой — алкогольная зависимость. У третьей в окружении были нежелательные лица. А четвертая сейчас работает третий год», — рассказал Пронько.

В другой семье разыскивали пропавшие 160 тысяч рублей. Все указывало на предприимчивого сына, от которого родители уже собирались отказаться из-за этого инцидента.

«Оказалось, в дом приходила скромненькая девочка в очках. Ее проверили — все полиграммы показывали повышенные реакции, и она раскололась. У нее был парень наркоман, у него какие-то долги образовались. Девочка хорошая, очень переживала. Но чтобы спасти своего парня, она стянула эти деньги», — рассказал собеседник.

Политический полиграф

Полиграф, по мнению специалистов, вполне может быть эффективным инструментом и для проверки чиновников. Не менее эффективным, чем на собеседованиях в компанию. Однако специалисты скептически относятся к проверкам чиновников на детекторе лжи.

В одной из регионов, по данным Пронько, детектор лжи прошли 90% чиновников разного уровня. В профессиональной среде не принято комментировать результаты этой работы, потому что она вызывает много вопросов и подозрений, и нет достоверной информации о методике опроса чиновников.

«Там какую-то фирму наняли. Но как это происходило? Почему эту фирму? Никакого конкурса не было». На одном из семинаров лектор с юморком рассказывал об этом. Зато были выделены и освоены немалые деньги. Как их освоили — это уже другая история», — вспоминает Пронько.

На Северном Кавказе, по его данным, масштабные действенные проверки чиновников с помощью полиграфа не проводили.

Пять лет назад полиграф опробовали и в краевом правительстве Ставрополья. Проверку под телекамерами прошел губернатор Владимир Владимиров и несколько его зампредов. Однако немалое количество лишних вопросов, не связанных с главной темой — причастность к коррупционным схемам, заставляет экспертов сомневаться в достоверности результатов.

«Пришли узнать про украденные деньги, так задавайте вопросы про деньги. Профессионально задавайте, согласно методик, а не так, как вам хочется. Я скептически отношусь к тестам-новоделам. У нас в Ассоциации судебных экспертов есть утвержденные, запатентованные тесты, для их применения мы семинары проходим. На каждый тест, которым я владею, у меня есть сертификат о прохождении специальной подготовки», — отмечает Пронько.

По его словам, отсутствие профессиональных стандартов в таких случаях связывает руки сертифицированным экспертам. Нет обязательного стандарта — не может быть и однозначной трактовки заключения.