Кавказ перестал пугать инвесторов

- Какие основные макроэкономические показатели по результатам первого полугодия и какие прогнозы на год?

- На протяжении пяти лет мы наращиваем наши показатели в промышленном и сельхозпроизводстве, увеличиваем сбор налогов. Индекс промышленного производства вырос на 6%. Хорошо растет сельское хозяйство, если брать фрукты и овощи, мы в первой десятке регионов страны по темпам роста. По картофелю - на первом месте. Это хорошие показатели. По итогам 2016 года, надеюсь, показатели будут лучше. На протяжении четырех лет мы входили в 20 лучших регионов страны по эффективности управления и по потенциалу.

- Сейчас явно не самое легкое время для привлечения инвестиций в регион, тем более на Кавказе. Может ли республика похвастаться тут какими-то осязаемыми результатами? Есть ли фактический рост инвестиций?

- Да, по сравнению с 2015 и 2016 годами - рост на 3 миллиарда рублей, в 2017 году на том же уровне останется. В первую очередь, это агропромышленный сектор, конечно. Общий объем вложений за два года – около 6 миллиардов рублей. В этом году мы сдаем первый холодильный склад на 30 тысяч тонн и сортировочный цех и более 500 гектаров садов. До конца 2019 года мы планируем дать холодильника на 60 тысяч тонн и более 1000 гектаров садов. Это один из самых мощных проектов. Мы поставляем фрукты в более 50 регионов страны.

Второе направление - тепличное хозяйство. В этом году мы начали масштабный проект - до конца декабря сдаем первые 10 гектаров теплицы, к августу следующего года – еще 10 гектаров теплицы, к концу следующего года планируем еще 20 гектаров. Все это частные инвестиции.

- Как реализуются федеральные целевые программы в республике?

- В 2016 году мы завершили реализацию ФЦП «Социально-экономическое развитие Республики Ингушетия в 2010-2016гг.». Эта программа дала хороший толчок в развитии республики. Благодаря ей, мы смогли построить более 90 объектов социального значения и создать необходимую инфраструктуру для дальнейшего роста, создать новые рабочие места, построить школы и ликвидировать трехсменные занятия в классах и многое другое. Есть еще ряд других федеральных программ, в которых мы также активно участвуем.

- В дальнейшем вы рассчитываете на собственные средства республиканского бюджета или будете привлекать федеральные программы и убеждать руководство, что необходимо инвестировать дополнительно в ту же социальную инфраструктуру, в дорожное строительство, в строительство жилья?

- Да, что-то мы и сами можем делать. Например, впервые 5 лет назад мы начали за собственные средства строить школы, свои деньги мы можем только вложить на содержание и на поддержку тех же дорог, тротуаров, водопроводов. Ну одну-две школы построить или садик раз в три года, вот что мы можем. Потому что мы же до последнего выжимаем то, что можно выжать по налогам. Да, когда мы на крыло поставим все наши промышленные предприятия, когда вырастет налоговая база, возможности республики будут больше, но пока без помощи центра, конечно, не обойтись.

- Вы и ваш аппарат довольно активно используете соцсети для общения с населением. Как можете охарактеризовать типовые просьба или жалобы жителей республики? Бывают ли проблемы, которые как бы вы ни бились, зависят не от вас, а от Москвы?

- Проблемы есть всегда, были и будут, особенно, когда ты постоянно общаешься с людьми, и тут важно делать это не только через соцсети.

Я много езжу по республике.

Прямой контакт с людьми – лучший способ сбора информации. Конечно, обычные жалобы или недовольства про одно и то же: «вот вы в соседнем селе построили школу, мы рады этому, но вот у нас ведь нет школы, когда будет?» … могу сказать, что уже нет в республике населенного пункта, где мне в таких случаях совсем нечего ответить. Нет уже мест, где совсем никаких изменений к лучшему не произошло.

А вообще, основные проблемы у людей – это трудоустройство и жилье, конечно. При том, что по среднероссийским меркам жилье у нас довольно недорогое.

А соцсети, да, очень полезный инструмент, чтобы мониторить ситуацию в масштабе. Жители республики могут обращаться ко мне через инстаграм, фейсбук, блог, твиттер. Процентов 80 обращений - мои помощники разбираются, так что до меня непосредственно доходит уже только самое важное – процентов 20, наверное.

- Очевидно, что чиновникам это нравится не может. Нет тихого саботажа?

- Саботажа нет, конечно, но да, не нравится, что нельзя жить спокойно. Часто их раздражает, что жители пожаловались наверх, не обратились сначала к местному начальнику.

Но многим в республике намного проще написать в фейсбук главе, чем самому посмотреть в сети, куда с его проблемой можно идти, что тебе положено, где это получить. Сейчас у нас созданы хорошие юридические консультации бесплатные, на все вопросы есть ответы готовые. Но человеку всегда хочется достучаться наверх, проверить, что его власть слышит. И конечно, это не очень полезно для эффективности всей власти в целом – многие вопросы могли бы решаться на низовом уровне, а мы вынуждены рассматривать их на верхних ступенях.

Глава села начинает возмущаться, а я ему всегда говорю: а что ты возмущаешься? Если бы ты в неделю хоть раз делал обход своего села, ты бы уже был в курсе, мне люди бы в твиттер не писали. Есть общественный Совет села, на каждой улице нужно назначить старшего, нужно не только сход села объявить, но и сделать его посещение обязательным. И ведь по закону подлости, именно на той улице, от которой не было человека на сходе, что-нибудь случится.

Но это же касается не только глав сельских поселений или муниципальных образований, это также касается министров образования, здравоохранения, по чьим линиям происходит один и тот же сбой в школе, в садике, в больнице. Практика сейчас такая, что даже в моих соцсетях можно видеть, когда ко мне обращаются по образованию, здравоохранению, и по любым другим вопросам, на моей же странице обратившемуся тут же отвечает сам министр или его помощник, что ваш сигнал я принял. Они тут же реагируют, они отслеживают мой инстаграм, и потом через некоторое время там же появляется информация, что проблема устранена. Это опять же такие вопросы, которые можно и не выносить на мою страницу, но людям так удобнее, что делать.

- В первом десятилетии 2000-х слова «терроризм» и «безопасность» были для Кавказа ключевыми. В террористическую угрозу упиралось все – развитие социалки, туристического сектора и так далее. Сейчас жители республики считают это существенной проблемой?

- Нет, говорю же, людей волнует качество жизни – жилье, трудоустройство, образование, дороги. Да и вне республик люди уже перестают воспринимать Кавказ так. И по имиджу нового Кавказа хочу, конечно, искреннюю благодарность выразить Александру Хлопонину. Когда он стал полпредом, он не один раз нас собирал и спрашивал: «мужики, а что делать будем, к нам же никто не придет с такой историей». И разрабатывались различные проекты, и ваши коллеги из СМИ говорили, что хорошо, мы можем позитивно писать о регионе, но у вас каждый день взрывы, теракты. И здесь шла комплексная работа всех – и органов правопорядка, и властей, и политтехнологов, и СМИ.

Результат есть, я вот вам сейчас рассказываю про инвестиции и про то, как мы соцсети используем, а не сколько террористов в прошлом году ликвидировали. Потому что первое намного важнее и людей волнует больше, это актуальнее. И от инвесторов мы уже вопросов про безопасность не слышим, а это говорит о многом.

- У большинства регионов Кавказа были схожие проблемы, в том числе в общении с инвесторами. В том числе – земельная проблема, клановость, коррупция. Для Ингушетии это сейчас актуально?

- Я не вижу здесь у нас особых проблем.

Мы, кстати, ежегодно изымаем земли у тех, кто недобросовестно выполняет свои функции и обязанности, изымаем земли у порядка 20-30 так называемых мелких инвесторов. Конечно, земля – один из основных активов в нашей экономике. Всегда кто-то может появиться и сказать, что у него есть документ на эту землю.

Прежде чем покупать землю, инвестор должен был все проверить. Есть механизмы, которые позволяют проверить и правильно составить документы. Если с документами что-то не в порядке, значит была взятка чиновнику, а этого чиновника уже нет. Если сделка чистая, то собственник получит обратно деньги или землеотвод в другом месте. Такие случаи бывают, но это редко, и не могу сказать, что для нас это характерная проблема.

- Какова привлекательность сферы спортивного туризма республики для инвесторов?

- Если брать туристический сектор, здесь у нас сложнее обстоят дела. Но тем не менее, мы впервые, не считая Домбая и Приэльбрусья, сделали в 2013 году в регионе горнолыжную трассу, подъемник, и у нас уже проводятся чемпионаты.

Два бассейна, в том числе один открытый с трамплином, где также проводятся соревнования. У нас 36 новых маршрутов – пеших, вело, мото, байк-маршруты. Но без крупного инвестора, конечно, нам сложно.

Хочу сделать наш туризм зрелищным, так как горная часть Ингушетии – одна из самых привлекательных на Северном Кавказе. Такого большого количества архитектурных памятников нет ни в одном субъекте - ни в Европе, ни в мире.

Также у нас ряд предприятий по добыче воды. У людей есть возможность лечиться водой. Есть также различные форелевые хозяйства. Кроме охоты в горах, все организовано. Есть планы по наращиванию проектов и потоку туристов. С каждым годом поток туристов увеличивается на 120%.