«Покажите мне эти программы по импортозамещению! Их нет»

Директор новочеркасского стекольного завода «Актис» Владимир Базиян, член Союза работодателей Ростовской области, представлявший эту организацию на cъезде Российского союза промышленников и предпринимателей 19 марта в Москве, рассказал специально для NewsTracker о том, чего ждет бизнес юга России от федеральной и региональной власти.

Кризис 2008-2009 годов промышленникам запомнился прежде всего резким ухудшением условий работы с банками, которые сразу же ужесточили условия работы с реальным сектором. Насколько конструктивно складываются отношения с банками сейчас?

Пока мы находим общий язык по вопросу реструктуризации кредитов. У банков есть понимание, что наш завод новый, он выстоит, и когда рано или поздно на рынке возникнет дефицит тары, мы очень быстро рассчитаемся с кредитами, потому что рентабельность у нас вырастет не на 10 процентов, а гораздо больше. Но я рад и тому, что банки объективно оценивают наше экономическое положение, понимают нашу долю на рынке и наши перспективы. А остальные проблемы у всех общие.

До прошлогодних событий на Украине ваше предприятие было крупным поставщиком стеклотары в эту страну. Сейчас украинский рынок для вас по-прежнему значим, или о нем уже можно забыть?

 Из-за увеличения стоимости энергоресурсов на Украине произошел очень серьезный рост цен на бутылку. Если при Януковиче для промышленников была льготная цена на газ и электричество, то теперь этого нет, и заводы вынуждены поднимать цену. С точки зрения цены, мы на Украине абсолютно конкурентоспособны, но там есть закон, обязывающий производителей напитков брать у местных производителей как минимум 70 процентов тары. Это фактически создает монопольную ситуацию. Кроме того, украинский рынок сейчас падает в плане объемов потребления из-за снижения доходов населения. Плюс политические риски. Наш партнер в Киевской области – серьезное предприятие, у которого раньше все было хорошо, просто перестал платить, уже накоплен немалый долг - 25 миллионов рублей. Поэтому если на Украине будут потенциальные клиенты, то мы готовы работать, но по предоплате.

Можно ли заместить украинские контракты крымскими? Вы уже начали осваивать этот рынок?

 Да, мы уже заключили хороший контракт с одним из крупнейших крымских производителей вина. Я уверен, что это будет долгосрочное сотрудничество: у них есть уверенность в нас, а мы знаем, что всегда найдем общий язык с ними. Кроме того, мы видим потенциал рынка вина в связи с недавними изменениями в законодательстве, это реальный толчок для отрасли (ослабление госрегулирования для виноделов, производящих вино из российского винограда – прим. NewsTracker). Февральская выставка «Продэкспо» в Москве лишний раз подтвердила, что у нас и у крымских виноделов есть обоюдный интерес друг к другу. Они сегодня оказались фактически в состоянии экономической блокады со стороны Украины и испытывают большие проблемы, в том числе и со стеклотарой. Мы же в силах удовлетворить этот спрос, а кроме того, для Крыма мы весьма интересны и с географической точки зрения.

Сейчас много говорят об импортозамещении. У вас такие проекты есть?

 Импортозамещением мы занимаемся уже 15 лет. Для производства бутылки требуются формокомплекты, которые раньше покупались за границей. Занимаясь модернизацией «Актиса», мы задействовали возможности соседнего машиностроительного предприятия и в течение нескольких лет решили этот вопрос. Нам удалось создать собственное производство формокомплектов, которое обеспечивает стекольное предприятие на 70 процентов, остальное пока еще закупается за границей. Мы сегодня, наверное, единственный российский стеклозавод, который имеет собственное производство формокомплектов. Наш следующий шаг – создание здесь совместного предприятия с одним из крупных мировых производителей формокомплектов. Если для этого проекта будут какие-то преференции в рамках программы импортозамещения, то процесс ускорится, а если их не будет, то все сделаем сами, как обычно.

Каковы параметры этого проекта?

Его стоимость будет зависеть от мощности, на которую мы будем ориентироваться. Если речь идет о выручке в пределах двух миллиардов рублей в год, то стоимость составит от 500 миллионов до миллиарда рублей в зависимости от того оборудования, которое придется закупать. Но окупаемость у этого проекта в любом случае будет очень короткая. Сегодня объем закупок формокомплектов российской стекольной отраслью составляет порядка 100 миллионов евро в год, и мы можем занять как минимум 50 процентов этого рынка, потому что разница в цене будет, по меньшей мере, 20-30 процентов. 

Вы уже рассматривали какие-то госпрограммы, в которые можно войти с этим проектом?

Покажите мне эти программы! Появятся – войдем. Кризис идет уже несколько месяцев, но четкие меры системной поддержки предприятий пока не представлены. Банки в рамках антикризисного плана поддержали по одной причине: у банков были западные заимствования, их теперь надо компенсировать. Другое дело, если бы ЦБ дал банкам пять триллионов рублей под пять процентов годовых с обязательством кредитовать предприятия реального сектора не более чем под семь процентов. Но этого нет – наоборот, реальные ставки составляют 24 процента и выше. Утверждается также, что ЦБ разработал инструменты для поддержки малого и среднего бизнеса в отношении предприятий, занимающихся несырьевым экспортом. В частности, сформирован механизм субсидирования процентов кредитных организаций на пополнение оборотных средств и финансирование текущей задолженности. Покажите эти деньги. Где они? 190 системообразующим предприятиям планируется выделить даже не кредиты, а гарантии по кредитам до пяти миллиардов рублей. Это малопонятный механизм, а системы конкретной поддержки нет. Например, может быть механизм поддержки, выраженный через налоги – значит, дайте права регионам ввести у себя систему льгот. Или можно сделать систему поддержки по группам предприятий - тогда ни у кого не будет возникать сомнений в ее справедливости. Но в любом случае это должна быть система, а не ручной режим.

Вам известны примеры, когда в России такие системы появлялись и работали?

В 2000-х годах в Ростовской области, когда было создано региональное Агентство инвестиционного развития, была определена минимальная планка инвестиций, дававшая инициаторам проектов право на получение господдержки. Было четко прописано, что любой, кто вкладывает такую-то сумму, получает льготы по налогам на имущество и на прибыль. Но на практике получается так, что не всегда понятно, почему сейчас одним компенсируются затраты на инфраструктуру, а другим нет – по каким признакам отбираются предприятия? Чем транснациональный производитель газировки лучше, чем мы? Или на каком основании предоставляются субсидии по ставкам? Мы вложили за последние пять лет более семи миллиардов рублей, а получили всего 80 миллионов компенсации по кредитам. При этом не так давно ростовская деловая газета «Город N» пишет о предприятии, которое будет собирать в Ростовской области чешские станки. Оно получило субсидий на 320 миллионов рублей при объеме инвестиций полтора-два миллиарда. Я не завидую, но спрашиваю: почему? Безусловно, должны быть приоритеты, ну так составьте перечень товаров, производство которых требует господдержки, чтоб все было прозрачно и понятно всем.

Генеральный директор Агентства инвестиционного развития Ростовской области (АИР) Игорь Бураков. Фото: «Коммерсантъ»

Чего вам сейчас больше всего не хватает в отношениях с государством?

Я хочу видеть от государства только одно – предсказуемость. В зависимости от этого я и буду строить свою производственную политику. Я этим и занимался, исходя из того, что есть определенный валютный коридор, определенный уровень ключевой ставки. Но государство, отпуская рубль и повышая ставку, говорит мне: выживайте как хотите. Мы, конечно, приспосабливаемся и будем выживать, но давайте оценим упущенные возможности. Сколько могло появиться других предприятий при наличии предсказуемых условий? Где малый и средний бизнес, где сотни и тысячи новых компаний? Давайте посмотрим, сколько новых предприятий за последние годы появилось в том же Новочеркасске. Это «Актис» - раз, небольшое производство алюминиевой банки под «Кока-Колу» и «Балтику» - два, реконструируется Новочеркасская ГРЭС – три, и «Лента» - четыре. Назовите еще хотя бы десять-двадцать значимых предприятий, не рестораны и не шиномонтаж. Их нет. А это город, где живет 200 тысяч человек, и с точки зрения промышленного потенциала город хороший. И так везде: мы уже много лет видим одни и те же лица, которые достигли успеха, но этого мало, нет массовости.

Что бы вы посоветовали властям для улучшения инвестиционного климата?

Для начала надо понимать, что все инвесторы делятся на три категории. Первая – это мы сами, бизнесмены из Ростовской области. Мы здесь живем и сами что-то делаем, развиваем производство. Это и я, и Иван Саввиди, Владимир Мельников, Сергей Кислов и другие. Часто мы все делаем сами, без помощи властей. Вторая категория – это стратегические инвесторы, которые приходят вне зависимости от конкретных лиц у власти или каких-либо барьеров, потому что, куда бы они ни пришли, их примут с распростертыми объятьями. А третья категория – это те инвесторы, которые выбирают, где лучше условия для ведения бизнеса, где меньше налоговые, коррупционные, бюрократические издержки. И, с моей точки зрения, регионы должны конкурировать за инвестора - создавать ему такие условия с точки зрения инфраструктуры, льгот и кредитования, чтобы он выбирал конкретный регион потому, что здесь лучше работают банки, потому, что здесь больше льгот, потому, что власти дают зеленый свет любым начинаниям. Есть очень хороший пример привлечения инвесторов, которые выбирают более благоприятные условия — Калужская область. Здесь создали сеть индустриальных парков, а также ряд эффективно функционирующих организаций, ответственных за привлечение инвесторов, существует грамотная инвестиционная стратегия с кластерным характером и приоритетами для наукоемких отраслей, и, что самое главное, действующие механизмы оценки лояльности инвесторов. За несколько лет благодаря слаженной работе Калужская область вышла в лидеры как по промышленному росту, так и по объему привлеченных инвестиций на душу населения. И результаты работы калужских властей с инвесторами выражены в цифрах — это куда красноречивее любых громких слов об инвестиционном климате. 

Санкции и контрсанкции могут создать в этом процессе какие-то существенные осложнения?

Нельзя сказать, что Россия сегодня полностью закрыта из-за санкций. Инвесторы готовы идти к нам, но не понимают отсутствие предсказуемости – они так не привыкли работать. И еще один важный момент: власть у нас не культивирует оппозицию, хотя нормальная оппозиция – это не забастовки или демонстрации, это не призывы свергнуть власть. Должно быть другое мнение, диалог, и чтобы власть его слышала, и тогда будут приниматься грамотные решения. Сегодня же, когда многие компании оказались на грани банкротства, безответственность чиновников может оказаться губительной. Одна из причин огромного количества нарушений - отсутствие уголовной ответственности за принятие неправомерных решений, хотя в УК РФ и предусмотрена статья «Воспрепятствование законной предпринимательской деятельности».

Вы лично часто с этим сталкиваетесь?

Да, мы систематически сталкиваемся с действиями чиновников, которые направлены не на оздоровление экономики, не на работу в интересах государства, людей и бизнеса, а на формальное выполнение своих обязанностей. Наш завод был построен с нуля, в проект вложено около семи миллиардов рублей. Мы создали одно из самых крупных, современных и технологичных производств отрасли не только в России, но и в Европе. Но госслужащие в отношении таких предприятий действуют прежде всего в собственных интересах, работают ради показателей. Предположим, что у налогового инспектора есть план по собираемости налогов, он взыскивает необходимую для выполнения плана сумму по любым формальным основаниям. В суде мы доказываем,  что сумма взыскана неправомерно, государство суд проигрывает, несет издержки. Но зато налоговый инспектор "выполнил план по собираемости" и чувствует себя прекрасно.

В чью пользу сейчас судебная статистика – вашу или государства?

За период работы завода с 2006 по 2014 годы 90 процентов судебных производств было разрешено в пользу «Актиса». 56 судебных производств - это около 600 судебных заседаний. Если посмотреть на статистику в целом, то становится очевидно, что речь идет о целой системе, в которой госслужащий имеет право на любую ошибку, как бы болезненна она ни была для предприятия. Формально относясь к своим обязанностям, он расходует материальный и временной ресурс как государства, так и предприятия. И никакой ответственности при этом чиновник не несет.

На других предприятиях, по вашей информации, такая же ситуация?

 Если составить подобную статистику по другим предприятиям нашего региона, то результат будет еще более впечатляющим. Инвесторы же анализируют эту ситуацию и делают выводы. Нетрудно догадаться, какие.

Николай Проценко, заместитель главного редактора журнала "Эксперт ЮГ", специально для NewsTracker.