Пиар на наследии: кто и зачем вычеркивает из истории Ставрополя творчество Сургучева

Кто такой Илья Сургучев?

Писатель и драматург родился в 1881 году в Ставрополе. Его отец владел небольшой гостиницей, на здании которой сейчас располагается памятная табличка. Первые публикации его сделаны в газете «Северный Кавказ» когда он был еще гимназистом. В 18 лет он поступил в Санкт-Петербургский университет на факультет восточных языков. Зная монгольский, китайский, немецкий и французский языки, Сургучев мог легко стать выдающимся ученым, и ему предложили место на кафедре, однако он предпочел карьеру писателя.

Не достигнув возраста и 25 лет, Сургучев уже вовсю печатается в столичных изданиях вместе с такими мэтрами как Леонид Андреев, Иван Бунин, Максим Горький и многими другими.

«Я знаю Вас, человеком несомненным и, мне кажется, крупного дарования – это мне дорого, близко, понятно; я хочу видеть Вас растущим и цветущим в этой области; каждое Ваше литературное начинание возбуждает у меня... острый органический интерес», – писал Сургучеву Максим Горький.

Однако после окончания университета писатель решил вернуться в любимый им Ставрополь, где стал центром притяжения культуры Северного Кавказа. Сургучев собирал у себя дома кавказских писателей и поэтов, выпускал литературные журналы, продолжал работу над собственными произведениями.

К его творчеству сохранялся интерес и в столице. Например, пьеса «Торговый дом» была опубликована в «Книгоиздательстве писателей в Москве» и поставлена на сцене Императорского Александринского театра в Санкт-Петербурге, а потом в Малом театре в Москве. А пьесу «Осенние скрипки» поставил в Московском Художественном театре сам великий Владимир Немирович-Данченко. Вслед за знаменитым режиссером пьесу взяли в репертуар театры почти всех европейских столиц.

События февраля и октября 1917 года отложили на Сургучева неизгладимый отпечаток. Новую власть Сургучев категорически не принял и запечатлел ее злодейства в родном городе в произведении «Большевики в Ставрополе», охватывающем исторический период с февраля 1917 года до июля 1918 года.

«За какую вину нужно было принимать воистину неслыханные, изысканнейшие нечеловеческие казни? За что? Вот вопросы, которые долго будут вопиять к небу. Что же они, эти люди, шедшие под знаменами социализма, всюду и везде кричавшие о братских, пролетарских лозунгах, что же они делали эти люди?», – задавался вопросом Сургучев.

Неприятие красного террора, официально провозглашенного доктриной большевиков и вовсю развернувшегося в родном для Сургучева Ставрополе, привели писателя вначале в Добровольческую армию Деникина, а потом – в эмиграцию. Окончательно он осел в Париже в 1923 году.

Во время немецкой оккупации Франции Сургучев печатался в единственной тогда русскоязычной газете «Парижский вестник», что до сих пор ставят 60-летнему писателю в вину. После окончания войны по доносу он попал в тюрьму, однако спустя четыре месяца вышел из нее без суда. Даже послевоенные французские власти, расстрелявшие за пронемецкую публицистику такого крупного писателя как Робер Бразийак, за которого заступились Жан Кокто, Альбер Камю, Франсуа Мориак и другие великие деятели культуры, не нашли в деятельности Сургучева повода даже для тюремного заключения, не говоря о суде.

После войны Сургучев продолжал работать. Он печатался в парижском журнале «Возрождение». В послевоенные годы вышла его знаменитая повесть «Детские годы императора Николая II». Умер наш знаменитый земляк в 1956 году.

Оруэлл по-ставропольски

После краха СССР на Ставрополье вновь пробудился интерес к творчеству Сургучева. По его работам пишутся дипломы и диссертации, организованы ежегодные Сургучевские чтения, проводятся выставки и конференции, изданы все ключевые произведения, школе № 4 присвоено имя писателя, а на его доме установлена табличка.

Однако в год 140-летия писателя начало появляться ощущение, что в культурную жизнь Ставрополя возвращаются установки цензуры «тоталитарных» времен. И первой мишенью стал именно Сургучев. Ранее «группа активистов» потребовала переименовать школу №4, где учился знаменитый ставрополец. По городу поползли слухи, но администрация краевой столицы опровергла происходящее.

«Разговоры о якобы переименовании школы имени Ильи Сургучева являются дезинформацией», – рассказали в пресс-службе мэрии со ссылкой на комитет образования.

В краеведческом музее планировали провести большую выставку к 140-летию Сургучева и показать документы, связанные его с жизнью и творческой деятельностью. Посетители смогли бы также увидеть личные вещи Сургучева, которые передала его внучка.

«Только вот странное дело – выставку отменили, а ежегодные Сургучевские чтения в Краевой библиотеке имени Лермонтова переименовали», – написал в соцсетях работающий в жанре исторического детектива писатель Иван Любенко. Он уточнил, что мероприятие переименовали во встречу с профессором Александром Фокиным, исследователем творчества Сургучева.

С сайтов библиотеки и музея в духе «1984» Оруэлла были убраны упоминания о данных мероприятиях, как будто их не было и не планировалось.

Директор музея Николай Охонько объяснил решение отменить выставку «негативным общественным резонансом».

«Особое беспокойство вызывает то, что несогласие с выставкой проявилось и со стороны ветеранов Великой Отечественной войны», – отметил Охонько.

Последний штрих – убранный со стены библиотеки портрет писателя. Однако директор сообщила, что со временем портрет вернется на место.

«Да, был портрет. У нас еще портрет Лермонтова есть. Мы иногда эти портреты меняем местами. Через какое-то время мы его повесим. Это ни с чем не связано. Меняются экспозиции, меняются картины, у нас на первом этаже тоже меняются картины, меняются художники», – сообщила Долина.

Иван Любенко возмутился происходящим и обратился с официальными письмами к губернатору Ставропольского края Владимиру Владимирову, министру культуры Татьяне Лихачевой и директору музея Николаю Охонько.

«Жители Ставропольского края лишились возможности познакомиться с анонсированными в СМИ экспонатами, жизнью и творчеством Ильи Сургучева. Считаю закрытие выставки совершенно неприемлемым и неуважительным поступком по отношению к ставропольцам в особенности в дни, когда отмечается 140-летие со дня рождения нашего великого земляка. В связи с чем прошу объяснить причину отмены выставки и сообщить, будет ли данная выставка организована вновь в течение этого года», – указал писатель.

Кто пиарится на очернении выдающегося земляка

Интересно, что большинство публикаций в Интернете и писем, направленных против увековечивания памяти Сургучева, написано анонимными авторами: например, директор музея Охонько не назвал имен «ветеранов Великой Отечественной войны», требовавших запретить выставку.

Собственный источник сообщил NewsTracker, что за львиной долей из них действительно стоит ветеран, однако не Великой Отечественной войны, на которую он не мог попасть по возрасту, а… внутренних войск.

«Это человек, проживающий на Кавказских Минеральных Водах, единственные «боевые» действия, в которых он принимал участие, – это подавление бунтов в колониях. Выйдя на пенсию и, видимо, скучая по временам засилья ЧК, он строчит анонимные письма против того же Сургучева, который описал действия чекистов в родном Ставрополе. Да, конечно, после публикации этого материала в экстренном порядке этих ветеранов «разыщут» и они все подпишут», – рассказал источник.

При этом ни одного письма против издания массовыми тиражами или наименования улиц именами людей, участвовавших в массовых убийствах в Ставрополе, например, того же Ашихина, анонимы не направили – этим занимался покойный краевед Герман Беликов и продолжают его друзья и соратники.

Политическая реклама

Доктор филологических наук профессор Александр Фокин, эксперт по жизни и творчеству Ильи Сургучева, отметил, что «дело Сургучева» достаточно подробно освещалось во французских газетах 1945 года.

«Когда говорят о процессе Сургучева, то ссылки, в основном, идут на периодику тех лет. В них есть информация о том, что писатель был задержан, а потом появилась информация, что он отпущен без суда, так как в его деятельности не нашли состава преступления. А в 1947 году французское правительство окончательно закрыло даже доступ ко всем этим делам», – рассказал ученый.

Благодаря периодике, вполне можно понять, что ни в какой тюрьме он не сидел за какие-либо действия во время войны.

«Разговоры о том, что во Франции Сургучев отсидел полгода за свою деятельность – также не соответствуют действительности. Никакого приговора там не было. Был донос, писателя взяли под стражу в начале июня, провели следственные действия, изучили все его публикации оккупационного времени и отпустили, не найдя никакого криминала», – сообщил Фокин.

Критики же Сургучева по большей части оперируют вырванными фразами.

«Касательно «Парижского дневника». В него нужно правильно вчитываться: да, он писал, что у него «глаза заблестели», но из-за чего? Из-за надежды вернуться в Россию, в родной город. Но далее он писал про слезы, горечь, ужасы войны, которые он прекрасно понимает, так как прошел Первую мировую войну», – сообщил собеседник.

Причиной ныне развернувшейся травли является банальное желание саморекламы.

«Касательно того, откуда берутся все эти публикации, считаю, что нынешние носители неких крайне левых, тоталитарных идей просто пытаются сделать себе политический капитал на имени Сургучева. Реальных, конструктивных шагов по работе, в том числе, патриотической, они сделать не могут, вот и занимаются такими кляузами. К сожалению, объектом этих кляуз стал наш великий, без преувеличения, земляк, который, возможно, единственный из нашего региона, достоин мирового признания на ниве литературы. Вообще, Сургучев не нуждается в нашем оправдании, и уж тем более не заслуживает упреков от кого бы то ни было, его творчество является мировым достоянием и говорит само за себя», – поделился мнением ученый.